Что делать если ни на что не хватает времени?!

Фото: Белка из Ледникового периода

Практически каждый человек сегодня жалуется на то, что у него нет времени и что он очень занят. И сейчас мы приравняем работу к продуктивности и характеристике успешной жизни. Только правда в том, что эта работа не позволяет получить лучшую продуктивность, и она способствует возникновению постоянного волнения и стресса.

“Если вы живете в Америке в 21-м веке, вы, вероятно, постоянно слышите, как люди вокруг вас жалуются на свою постоянную занятость. Когда вы задаете людям вопрос, как они поживают, то получаете этот стандартный ответ”, — пишет Тин Крейдер в своей статье “Бизнес-ловушка”, опубликованной в газете “Нью-Йорк Таймс”. Автор утверждает, что жалоба на постоянную занятость часто является хвастовством, “замаскированным под жалобу”, однако не менее часто эти же люди жалуются на ужасную усталость и отсутствие сил.

В газете “USAToday” в 2008 году были опубликованы результаты опроса, проводимого в разные годы, которые показали, как люди воспринимают время и их работу. Оказалось, что в каждый последующий год, начиная с 1987 года, люди утверждали, что они стали еще более загруженными, чем год назад. 69% опрошенных сказали, что они были либо “занятыми”, либо «очень занятыми», и только 8% респондентов признались, что они не очень загружены работой. Не удивительно, что женщины посчитали себя более занятыми, чем мужчины, а наибольшую нагрузку испытывали женщины в возрасте от 30 до 60 лет. Когда у этих людей спросили, чем они жертвуют ради своего дела, 56% респондентов заявили, что жертвуют своим сном, 51% — хобби, 44% — общением с друзьями, 30% — общением с семьей. В 1987 году 50% опрошенных говорили, что они едят с семьей минимум один раз в день, а к 2008 году таких людей осталось только 20%.

Я работаю ответственным инструктором и консультирую многих руководителей предприятий и квалифицированных специалистов. Почти всегда они жалуются на то, что они едва стоят на ногах или что у них нет времени на отпуск, или что у них нет возможности уделить время развлечениям и что их семьи часто от этого страдают. В результате они всегда находятся в стрессе и много работают, но вы скажете, что у них нет выбора, – этого требует работа.

Даже дети сегодня перегружены. Современные взрослые и подростки стрессированы и перегружены до такой степени, которая раньше наблюдалась только у детей, лечащихся в психиатрических больницах. Эти данные приведены в исследовании, охватывающем 5 десятилетий, автором которого является Джин Твендж — доктор философии, профессор психологии Государственного университета в Сан-Диего.

Доктор медицины Альвин Розенфэлд, детский психиатр и автор книги “Перегруженный ребенок: как не стать чересчур заботливым родителем”, говорит, что “чрезмерные нагрузки, которые испытывают дети, – это не только распространенное явление, это то, как мы воспитываем детей сегодня”. “Родители думают, что, если их дети не будут задействованы во всевозможных видах деятельности, то они являются плохими родителями. Таким детям приходится всегда к чему-то стремиться, быть конкурентоспособными. Я знаю шестиклассников, которые уже работают над своим резюме, и это резюме станет их преимуществом при поступлении в колледж”.

Кляйдер утверждает, что чрезмерно занятые люди перегружают себя из-за “собственных амбиций, стремлений и страхов, потому что они зависимы от работы и знают, что их ждет, если они ее потеряют… Они испытывают страх и чувство вины, если они не работают или не делают чего-то, что может способствовать успеху их деятельности”. По мнению Кляйдера, работа для них – это некая разновидность “жизненной уверенности, преграды, защищающей от пустоты”. А все потому, что жизнь делового человека не может быть просто “глупой или тривиальной, или бессмысленной”, если он загрузил себя делами и если “он всегда кому-то нужен”. Кляйдер утверждает, что в нашей культуре появилась ценностная установка, согласно которой безделье и ничегонеделание – это нечто плохое. Но “безделье – это не только каникулы, потворство своим капризам и грех. Оно также необходимо для мозга, как и витамин D для тела и, если мы его (безделья) не дополучаем, у нас развиваются психические недуги, которые могут изуродовать нас, как рахит”.

В сущности, мы утратили нашу веру в “прекрасное ничегонеделание”. И наша неспособность предаться ему еще больше усиливается от нашей неспособности “отключиться” от цифрового мира. В моей статье “Почему так трудно “отключиться” от цифрового мира” я говорю, что мы, возможно, находимся в зависимости от цифрового мира, который может физически отключить нас от других людей и от наших внутренних “я”.

Кажется, что “работа – это уже не какое-то место, это уже состояние сознания. Работа – это уже, скорее, не когда я выключаю в офисе свет, а когда я выключаю (по крайней мере в уме) входящие сообщения”, — говорит Криста Карон, руководитель службы маркетинга компании Xerox. Ее слова процитировала в своем замечательном блоге “Умышленно созданное рабочее пространство” Луиз Альтман.

В своей статье “Трудоголизм и миф о тяжелой работе”, опубликованной в журнале “Psychology Today”, я говорю о том, что “проблему трудоголизма осложняет широко распространенное убеждение, что тяжелый труд – это залог успеха и особенно благосостояния. Идея трудоголизма в основном поддерживается средним классом и бедными людьми, а свое начало она берет со времен промышленной революции и помещиков-протестантов, которые считали тяжелый труд добродетелью и волшебной формулой успеха. Идею трудоголизма никогда не поддерживало высшее общество и богачи”.

Сегодня мы приравниваем работу и трудоголизм к продуктивности, но эти понятия не имеют ничего общего. Аналогичным образом мы приравняли “сидячее время” – то есть то время, что работники проводят за своим рабочим столом или на встречах, – к продуктивной работе. Но на самом деле все совсем не так.

Автор статьи “Давайте будем менее продуктивными”, опубликованной в “New York Times”, Джим Джексон определяет продуктивность как “коэффициент производительности за час работы в экономической сфере”. Концепция Джексона делает акцент на том, что продуктивность во всех ее формах измеряется экономическими условиями и условиями времени. Джексон любит говорить, что “время – деньги… Условия нам теперь диктует язык продуктивности”.

Сара Робинсон в своей познавательной статье для журнала “Salon” “Давайте вернемся к 40-часовой рабочей неделе” утверждает, что “150 лет исследований доказывают, что длительное пребывание на работе убивает все доходы, продуктивность и сотрудников”. Кроме того, на протяжении практически всего 20 века среди американских бизнес-руководителей бытовало убеждение, что рабочая неделя более 40 часов была “глупым, расточительным, опасным, дорогим и самым верным признаком неправильного управления”, — говорит Робинсон. Она цитирует работу Тома Уолкера для Завета успеха института Work Less: “Производительность не повышается и не уменьшается в прямой пропорции к количеству рабочих часов. Это урок, который должно выучить каждое поколение”.

Робинсон также цитирует работу Эвана Робинсона, инженера программного обеспечения, опубликовавшего письменное исследование для Международной ассоциации развития в 2005 году. В его работе говорится, что в исследованиях 30-х, 40-х, 50-х и 60-х годов, проводимых предприятиями, университетами, производственными ассоциациями и военными, поддерживалась концепция короткой (не более 40 часов) рабочей недели. В исследовании говорилось, что увеличенная рабочая неделя не дает заметного повышения продуктивности. Исчерпывающие исследования также показали, что более продолжительный рабочий день приводил к уменьшению результативности работы и несчастным случаям, которые требовали от работодателей больших расходов. Исследования также подтвердили, что дополнительные часы работы способствовали уменьшению мозговой активности и появлению физического утомления, что в результате приводило к потере продуктивности.

Исследования организации Business Roundtable показали, что после восьми 60-часовых рабочих недель падение продуктивности настолько ощутимо, что средняя команда сотрудников, которая привыкла работать по 40 часов в день, почувствовала бы себя полностью изможденной и не способной работать. А если работать по 70-80 часов в неделю, то падение продуктивности наступит еще быстрее. При 80-часовой рабочей неделе критический момент наступает через 3 недели.

Исследования, проведенные Бюро трудовой статистики, Министерством труда США, компанией ProctorandGamble, Национальной ассоциацией подрядчиков в области электротехнического оборудования и Американской ассоциацией технических подрядчиков, дали те же результаты. Все они показали, что продолжительная переработка оказывает сильное негативное воздействие на продуктивность, которое увеличивается при увеличении количества и продолжительности сверхурочной работы.

Критики этих исследований отмечают, что в основном исследовались люди, занимающиеся физическим трудом, а не работники умственного труда. Робинсон утверждает, что в действительности у работников умственного труда меньше свободных часов, чем у работников физического труда – их примерно 6. Исследования, проведенные американскими военными, показали, что, если каждую ночь в течение недели терять один час сна, то это приведет к развитию умственной деградации эквивалентной содержанию алкоголя в крови в .10 % (на этом уровне возникают проблемы с координацией – прим.пер.). Но еще хуже то, что в большинстве случаев эти люди “обычно не знают, насколько серьезны их проблемы”, — утверждает Робинсон. Она приводит и результаты исследований, посвященных экологической катастрофе, связанной с выбросом нефти из танкера “Эксон Валдез” (крупнейшая авария, произошедшая у берегов Аляски в 1989 году – прим.пер.), и взрыву шаттла “Challenger”. Исследователи установили, что именно вымученные и уставшие от чрезмерной работы руководители сыграли значительною роль в возникновении этих трагедий.

Так чем же объясняется резкая утрата знаний о рабочем времени и продуктивности, которые были в ходу на протяжении практически всего 20 века? Робинсон указывает 2 фактора. Первый фактор – развитие технологий как краеугольный камень нашей экономики и культура в центре этих технологий – Силиконовая долина. Силиконовая долина привлекла уникальную породу гениальных молодых мужчин и женщин, которых можно охарактеризовать следующим образом: “всецело преданные работе, испытывающие проблемы в общении с людьми, эмоционально отстраненные и обладающие даром (или проклятьем) предельно точного сосредоточения на одной-единственной сфере своих интересов. Для этих людей работа была не просто работой. Это была их самая большая страсть, и они посвящали ей все возможное время, обычно жертвуя своими личными отношениями, физической нагрузкой, сном, нормальным питанием и даже иногда личной гигиеной”, — утверждает Робинсон. Слова “сверхурочное время” и “переработка’ никогда не появлялись в их словаре.

Новая корпоративная этика и слоганы в сфере высоких технологий как нельзя лучше характеризовали мировоззрение этих молодых трудоголиков. Девиз Microsoft “выжмем из них все соки” (дословно churn`em and burn`em можно перевести как “сильно встряхнуть и сжечь их” — прим.пер.), означает, что на работу к ним берут молодых программистов, которые недавно закончили университет, и работать они будут по 70 (или даже больше) часов в неделю, пока они не будут валиться от усталости, а затем их уволят и заменят свежими сотрудниками.

Следующий фактор, который закрепил идею сверхурочной работы, — философия менеджмента и лидерский стиль жизни. Слова гуру менеджмента Тома Питерса о страсти к работе стали интерпретироваться следующим образом: “сверхурочная работа – единственная замена продуктивности”. Следовательно, ни один подающий надежды менеджер или руководитель не был достоин того, чтобы ему платили, а тот, кто работал 40 часов в неделю или того меньше, не получил бы повышения или, что еще хуже, его бы высмеяли в офисе за его лень.

Недавний экономический кризис еще больше укрепил идею, что сверхурочная работа теперь стала необходимостью. Кризис также обусловил массовые увольнения во всех сферах производства, но уровень работы, который ожидали получить от сотрудника, не только не изменился, но и стал еще выше, ведь нужно было как-то компенсировать нехватку людей. И даже в тех сферах, где на предприятиях наметились некоторые улучшения, менеджеры не любят вновь принимать на работу старых сотрудников и нанимать новых, ведь теперь нормально иметь меньше сотрудников, которые будут создавать впечатление, что продуктивность осталась на высоком уровне. По словам Робинсон, “из каждых 4 американцев, которые работают по 50 часов в неделю, должен быть только один, кто должен работать полный рабочий день, но в действительности все иначе. Проблему нашей ужасной безработицы можно решить за один день, если бы мы просто работали так, как это предусмотрено в законах”.

Однако сегодня широко распространенная бизнес-культура продолжает укоренять миф, что мы должны работать больше и дольше, чтобы быть более продуктивными, и за это мы получим лучший уровень жизни и лучшую экономику. Эта философия полностью противоречит всем исследованиям мозговой деятельности, исследованиям продуктивности, проводимым на протяжении 20-го века, и сравнительным данным других стран, которые занимались вопросом измерения уровня качества жизни.

Если разобраться во всем этом, возникает вопрос: а сможем ли мы когда-нибудь иметь сбалансированное соотношение “работа-отдых”, если весы всегда склоняются в сторону господствующих идей руководства, согласно которым сверхурочная работа – это единственным способ увеличить продуктивность?

Я постоянно советую моим частным и корпоративным клиентам принять за основу идею, что меньше – это всегда больше. Работайте меньше и тогда качество вашей жизни и продуктивность непременно возрастут.

Рэй Уильямс

Об авторе: Рэй Уильямс – президент компании Ray Williams Associates, расположенной в Ванкувере и Фениксе. Компания организует различные тренинги для руководителей предприятий.